Александр Медведев: Не нужно строить Великую китайскую стену на рынке газа

 Европейским союзом за последний год был принят ряд законодательных инициатив, направленных на реформирование газовой отрасли. Это «Третий энергетический пакет», проект Регламента ЕС о надежности поставок газа. Насколько серьезно они могут повлиять на сложившиеся взаимоотношения между участниками рынка, как эти нововведения отразятся на бизнесе «Газпрома» в Европе в интервью редакции сайта рассказал заместитель Председателя Правления ОАО «Газпром», генеральный директор ООО «Газпром экспорт» Александр Медведев:

Александр Иванович, какие вызовы несет для «Газпрома» вступление в силу «Третьего энергетического пакета»?
Реформирование газовой отрасли в континентальной Европе определяется не только этим документом, но и целым комплексом законодательных инициатив органов власти Европейского Союза, включая, например, недавно принятый Европейским Парламентом проект Регламента ЕС о надежности поставок газа. Эти документы необходимо воспринимать в совокупности, чтобы понять, какие трудности они способны создать в работе на европейском газовом рынке.

После проведения в жизнь мер, предусмотренных реформаторами, проблемы могут возникнуть как в нашей оперативной деятельности, так и в сфере имущественных прав. Даже в тех странах, где у «Газпрома» не возникнут прямые обязательства по продаже газотранспортных активов, и он останется их владельцем, «Третий энергетический пакет» отстраняет компанию от доступа к управлению этими активами на территории стран Евросоюза.

Очевидно, что лишение поставщиков возможности управления газотранспортными активами обесценивает сделанные ими инвестиции в эти активы. Вот пример. В конце 1990-х годов, когда Россия испытывала проблемы с конвертируемой валютой, Группа «Газпром» изыскала возможности построить транзитный газопровод «Ямал — Европа» через Польшу, по которому газ поступает, в частности, в Германию. Теперь возникает угроза того, что управление этим активом, предназначенным для надежного снабжения наших клиентов, будет передано независимому оператору, который станет действовать в собственных интересах. А владелец газопровода превращается в денежного донора, он обязан выполнять инвестиционные решения, принятые независимым системным оператором!

Коррективы придется вносить и в оперативную деятельность Группы «Газпром». Механизм обеспечения надежности наших нынешних долгосрочных контрактов, включая готовность поставщика держать запас транспортных мощностей, которые позволяют ему быстро удовлетворять спрос в рамках меняющихся дневных номинаций, в новой системе отношений признается противоречащим конкуренции. Теперь вместо права несколько раз менять свои заявки в течение дня, наши клиенты смогут сделать это только один раз, причем за день до поставки. Однако без такого резервирования мощностей окажется очень трудно обеспечить предусмотренный уровень надежности и гибкости поставок. Подчеркну, что с учетом сезонности и крайней неравномерности спроса в течение дня, для газовой отрасли надежность и гибкость имеют важнейшее значение.

Какие риски это несет для обеспечения энергобезопасности Европы?
Новая модель газового рынка, скопированная с англо-саксонской, имеет свои достоинства и недостатки по сравнению с действующей. Она не нуждается в долгосрочных контрактах, так как на ликвидном рынке объемные риски невелики. Но без долгосрочных контрактов объем газа, который поступает на рынок, начинает зависеть от привлекательности цены. Если цены высокие, то газ будет. Если цена невысока, то объемы могут уйти на более привлекательные рынки или сохранены до лучших времен. Следовательно, надежность обеспечения Европы будет определяться конкуренцией с другими глобальными газовыми рынками, прежде всего, азиатскими.

Есть риски и для развития мощностей по транспортировке и хранению газа. Рыночная практика показывает: самыми заинтересованными сторонами в развитии газовой инфраструктуры, которая стоит дорого, очень медленно окупается и поэтому не слишком привлекательна для рядовых инвесторов, являются как раз газовые компании. Но им-то и будет запрещено участие в этой работе: между ними и инфраструктурой возводится своего рода Великая китайская стена. Без возможности получения разумного дохода за время функционирования трубопровода, без возможности реально влиять на управление его работой, поставщики не захотят идти на такие крупные инвестиции, и станут искать более выгодные рынки и проекты. Таким образом, проводимая реформа содержит реальный риск недоинвестирования в газовую отрасль Европы — со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Примечательно, что страна-участница ЕС, которая воплотила в жизнь принцип разделения активов в духе «Третьего пакета» — Соединенное Королевство — уже испытывала в прошлые зимние периоды проблемы с поддержанием необходимого уровня газовых поставок. Британский либерализованный рынок не смог и вовремя обеспечить достаточно стимулов для инвестиций в новую инфраструктуру.

Кроме того, любое копирование без учета местных условий может превратить достоинства англо-саксонской модели конкурентного рынка в недостатки, а недостатки — в хронические проблемы. В отличие, например, от Северной Америки, в континентальной Европе нет и не будет в обозримой перспективе тысяч независимых производителей и потребителей. Значит — надо придумывать и внедрять дополнительные механизмы, которые бы заставили нормально работать рынок, где доминируют двухсторонние олигополии. Фантазия реформаторов пока подсказывает им создание механизма блоковых централизованных закупок для всего ЕС, но рыночным такое предложение никак не назовешь.

Есть ли гарантии того, что собственность, созданная в прежние годы, и долгосрочные контракты на поставку российского газа останутся нетронутыми?
Об угрозе собственности я уже сказал, остановлюсь на институте экспортных долгосрочных контрактов с нефтяной и нефтепродуктовой привязкой.

Они стали объектом жесткого давления со стороны Европейской Комиссии, которая рассматривает их как инструмент ограничения конкуренции среди поставщиков. На внутреннем газовом рынке ЕС действуют теперь в основном краткосрочные контракты. Формально «Третий энергетический пакет» нейтрален в отношении долгосрочных экспортных контрактов с нефтяной и нефтегазовой привязкой. Однако у экспортеров по ряду причин возникают проблемы с исполнением своих обязательств по этим контрактам. Они вызваны отказом от продления экспортерам долгосрочных транспортных контрактов после истечения сроков их действия, различиями в длительности между экспортными и внутренними контрактами купли-продажи газа, а также введением принципа «use-it-or-loose-it» при заказе транспортных мощностей.

Как изменится бизнес «Газпрома» в Европе с вступлением в силу «Третьего энергопакета»?
Мы полагаем, что вводить новые правила игры можно только на те объемы газа, которые незаконтрактованы. Что касается уже принятых на себя обязательств по долгосрочным контрактам, то они должны соблюдаться неукоснительно.

Вместе с тем, у Европейской Комиссии еще есть время для разработки окончательной конфигурации будущего газового рынка. Пока его очертания не вполне ясны даже самим авторам. Уместно напомнить, что саммит «Группы восьми» в 2006 году определил глобальную энергетическую безопасность как единство безопасности спроса и предложения. Мы в «Газпроме» уверены, что вместе с основными поставщиками газа из третьих стран еще можно найти компромиссные решения. Мы работаем в этом направлении.

Как развивается диалог «Газпрома» с Брюсселем относительно реформ энергорынка и защиты интересов концерна? Какие успехи достигнуты в этом направлении?
Мы поддерживаем регулярные контакты с различными европейскими структурами, как на политическом, так и на экспертном уровне.

Группа «Газпром», а со своей стороны — и правительство России, внимательно отслеживают процесс внедрения «Третьего энергетического пакета». Это необходимо, чтобы удостовериться: ущерб, который этот процесс нанесет нашим собственным интересам, а также интересам партнеров и потребителей, не выйдет за рамки абсолютно необходимого минимума. Я также надеюсь, что нам будет предоставлена возможность внести важный вклад в доработку этого документа.

Европейские покупатели настаивают на дальнейшем пересмотре условий контрактов и формулы цены, утверждая, что рынок газа полностью изменился. Как вы оцениваете необходимость этих изменений?

Рынок газа в условиях глобального кризиса действительно изменился, но не настолько, чтобы отказываться от проверенной десятилетиями, надежной и жизнеспособной системы долгосрочных контрактов. К тому же сейчас на фоне постепенного выхода из кризиса происходит восстановление конъюнктуры рынка.

Одно из бесспорных достоинств долгосрочных контрактов — обеспечение баланса интересов продавцов и покупателей природного газа. Формально все выступают за сохранение таких контрактов, но некоторые покупатели настаивают на такой их модернизации, которая равносильна разрушению. Условия подобной «модернизации» разнообразны, включают даже полный переход к спотовой индексации при ценообразовании, отказ от принципа «бери или плати», а при сохранении нефтепродуктовой формулы — ежегодный, а то и ежеквартальный пересмотр контрактных объемов и базовой цены. «Модернизация» контрактов в соответствии с такими предложениями меняет баланс интересов не в пользу экспортеров газа и поэтому для них неприемлема.

При защите нефтяной и нефтепродуктовой привязки в долгосрочных контрактах как единственной альтернативы спотовым ценам, Группа «Газпром» проявила гибкость в отношениях с партнерами, учитывая нынешнюю беспрецедентную ситуацию на европейском газовом рынке. С нашей стороны адаптация долгосрочных контрактов направлена на то, чтобы избежать образования существенного отрыва цен этих контрактов от цен аналогичных контрактов конкурентов, и стимулировать таким образом увеличение отбора газа. Но адаптация контрактов не изменила их базовых принципов.

По-прежнему ли необходима привязка цены газа к цене нефти?
Долгосрочные контракты с доминированием нефтепродуктовой привязки по-прежнему гарантируют сохранение баланса интересов покупателя и продавца. В условиях импортозависимой Европы привязка цены газа к «третьему» товару — нефти — предоставляет потребителю иммунитет от возможных ценовых манипуляций доминирующим поставщиком, поскольку ни один из крупных экспортеров газа в Европу не может влиять на цену нефти и нефтепродуктов. Интересы экспортера на срок действия контракта, продолжительность которого может достигать 35 лет, защищены не только этой привязкой, но и условием «бери или плати», которое гарантирует минимальный отбор по контрактам. Тем самым объемные риски перекладываются на покупателя, что служит гарантией возврата долгосрочных инвестиций поставщика. А интересы покупателя получают дополнительную поддержку в виде контрактных обязательств поставщика при невыполнении дневных номинаций нести штрафные санкции. Поставщик также принимает на себя обязательства по «make-up gas».

Не стал ли газ уже самостоятельным биржевым товаром?
Модель ценообразования на газ, основанная на спросе и предложении, не работает успешно ни на одном из глобальных рынков.
Даже в США, где, в отличие от континентальной Европы, имеются все условия для эффективного функционирования этой модели, цены не покрывают всех издержек производителей газа, в том числе и сланцевого. Только нефтяная привязка приводит цены природного газа к «нормальному» уровню, который устраивает производителей.
Как европейские клиенты выполняют обязательства по отбору минимальных контрактных объемов? Не будет ли далее меняться правило «бери или плати» в европейской контрактной практике под давлением кризиса и избытка предложения газа на рынке?
Принцип «бери или плати» остается краеугольным камнем системы долгосрочных контрактов, организации газового рынка в континентальной Европе как надежного и гибкого. Группа «Газпром» действует в направлении сохранения этого принципа, но при этом проявляет гибкость, учитывает конкретную конъюнктуру. В принципе, на рынках отдельных стран ситуация неодинаковая, но положение в целом приемлемое.
Оценки наших экспертов показывают, что нынешний избыток предложения газа в континентальной Европе долго не сохранится: докризисный спрос восстановится примерно в 2012 году, а к 2020 году в условиях сокращения собственной добычи странам ЕС придется импортировать еще больше дополнительных объемов газа. Наш консенсус-прогноз показывает, что разрыв между спросом и собственным производством газа в странах ЕС составит 380 миллиардов кубометров в год в 2020 году, и 440 миллиардов — в 2030 году. Следовательно, в перспективе неизбежна проблема не избыточного предложения «голубого топлива», а обеспечения надежного поступления его дополнительных объемов.