Новые новые русские

К настоящему времени очень богатые русские – обычное зрелище в особняках лондонской Белгравии или на яхтах у причалов Монте-Карло. Но в этом году новый вид новых русских денег начал литься сквозь ущелье Фулда. Их исток – Кремль.
Возглавляемые высшим руководством страны государственные и окологосударственные российские компании ведут разведку по части крупных приобретений в стратегически важных секторах, преимущественно в Западной Европе. На прошлой неделе контролируемый государством российский банк купил 5,02% European Aeronautic Defense & Space Co (EADS), головной компании Airbus. Крупнейшая в мире газовая компания "Газпром" подумывала о том, чтобы поторговаться за компанию Centrica PLC, крупнейшего в Британии поставщика газа и электроэнергии, пока не отступилась на прошлой неделе. "Газпром" присматривается также к British Gas и другим энергетическим активам в Европе. Весной президент Владимир Путин благословил предполагаемое слияние "Северстали" с Arcelor – тогда вторым по величине мировым производителем стали. Хотя в конце концов Arcelor достался Mittal, русские показали, что готовы состязаться за крупные призы в Европе.
Мы никогда не стеснялись своего энтузиазма по поводу свободного движения капитала. Миллионы стального олигарха Романа Абрамовича сотворили чудеса для удач лондонского футбольного клубы "Челси". Манера новых русских выставлять свой уровень потребления напоказ держит на плаву индустрию предметов роскоши. Но до последнего времени русские деньги текли на Запад преимущественно из частных источников. Недавний инвестиционный набег из Кремля ставит непростые вопросы перед регулирующими органами и политиками в Европе и США.
Давайте ненадолго вернемся на шесть лет назад, когда взявшийся ниоткуда Путин получил ключи от Кремля. Бывший полковник КГБ не делал тайны из своей ближайшей задачи – централизовать власть. Страна, с его точки зрения, была на грани анархии, хотя другие называли это свободой. Он раздавил СМИ, НПО и публичное инакомыслие, до срока прервав короткий российский эксперимент с демократией участия.
Меньше говорилось о том, что политическое доминирование Кремля дало Путину и его близким советникам возможность забрать экономические вожжи из частных рук. В России, больше, чем во многих других местах, деньги – это власть. Нескольких олигархов эпохи 1990-х годов выжили из страны. Михаила Ходорковского отправили в сибирскую тюрьму, а его ЮКОС, тогда ведущую российскую нефтяную компанию, украли и отдали меньшему, менее эффективному концерну, принадлежащему государству. Несмотря на свою гордую традицию профессионального управления, "Газпром" теперь подотчетен Кремлю более жестко.
Ни один из этих шагов не имеет внятного смысла с точки зрения бизнеса. Российская сфера энергоносителей в лице ЮКОСа потеряла образцового частного производителя, который указывал путь приведения нефтяного сектора в форму как раз к тому времени, когда появилась возможность извлечь выгоду из пика нефтяных цен. Отвращение Кремля к внешним инвестициям затрудняет ремонт проржавевших трубопроводов и вышек. Добыча нефти в реальном исчислении упала. "Газпром" тем временем утратил репутацию надежного, не политизированного мирового поставщика. Но российский режим, купающийся в деньгах с тех пор, как цены на нефть выросли в шесть раз с 2000 года, обеспечил, чтобы ключевые активы использовались так, как Кремль сочтет наилучшим для достижения всяческих целей.
В этом году "Газпром" – по приказу Кремля – перекрыл трубы, идущие на Украину, в разгар спора о ценах с прозападным президентом этой страны. На другом конце газа лишилась и Западная Европа, и посреди зимы это стало ярким напоминанием, что зависимость от "Газпрома" таит в себе риск не просто замерзнуть. Когда Европа поставила условия для любого газпромовского приобретения на ее территории, Путин пригрозил перенаправить поставки в Азию. Кремль взвыл, когда некоторые британские политики высказали опасения по поводу претензий "Газпрома" на Centrica. В конце концов Британия заявила, что не будет стоять на пути приобретения. Но русские и слышать не хотят о том, чтобы дать третьим сторонам доступ к экспортным трубопроводам "Газпрома", как требует того Международная энергетическая хартия, которую Россия подписала, но не ратифицировала.
Покупка доли в EADS – это хороший пример образа действий Кремля. Эти действия не прозрачны. В сентябре пошли слухи о том, что русские деньги подбираются к акциям EADS. На прошлой неделе Внешторгбанк сообщил о покупке – как того требуют европейские правила – акций EADS примерно на 1,2 млрд долларов. На этой неделе в Journal, со ссылкой на анонимные источники, появилось сообщение, что акции, по всей видимости, окажутся в руках "Объединенной авиационной корпорации", государственной компании, созданной для консолидации старого советского производства самолетов. Газета написала, что приобретения – какой сюрприз! – координировал Кремль, который теперь поговаривает, что в будущем получит место в совете директоров и блокирующий пакет акций.
Мотивы вполне могут быть хорошими. В партнерстве с Airbus русские могут попытаться спасти часть своего, унаследованного от советских времен, производства гражданских и военных самолетов. Как и в сорвавшемся слиянии "Северстали" с Arcelor, неуверенная Россия стремится к легитимности в глазах Запада. Может быть, это даже хорошая покупка. Но проблема в том, что мы этого на самом деле не знаем, а эта неуверенность никому не даст спать спокойно, учитывая, что EADS – крупный оборонный поставщик с амбициями расширения в США.
Для Кремля нефть, газ, металлы, самолеты представляют собой не просто товары, которые можно продать. Это также инструменты политического влияния и рычаги безопасности. Чтобы придумать адекватный ответ с нашей стороны бывшего железного занавеса, необходимо об этом помнить.