Азад Бабаев: Нельзя сказать, что на этот рынок можно просто войти

На распродаже непрофильных активов, устроенной в прошлом году «Газпром нефтью», вопреки прогнозам главным покупателем оказалась никому не известная Ru-Energy Group. О том, как зарождалась компания, о планах на будущее и тонкостях ведения семейного бизнеса РБК daily  рассказал президент Ru-Energy Group АЗАД БАБАЕВ.

— В том виде, в котором компания существует сейчас, ей чуть больше года. Как выглядел бизнес до того, как вы вошли в нефтесервисный сегмент?
— До этого мы производили и продавали нефтесервисное оборудование — фонтанную арматуру, задвижки, манифольды на буровые насосы, установки электроцентробежных насосов, противовыбросовое оборудование. Много всего... На предприятии «Нефтепроммаш» в Тюмени. Сейчас компания входит в состав Ru-Energy Group. Мы оказываем услуги по бурению, цементированию, капитальному ремонту скважин, обустройству, планируем уйти еще и в добычу.

— Планируете приобрести лицензию на добычу?
— Да.

— Уже присмотрели что-нибудь?
— Смотрим, но пока нас ничто не устраивает.

— А какие критерии отбора?
— Классические: минимум вложений, максимум отдачи (смеется).

— По-моему, у Роснедр на аукционах уже давно такого нет…
— У них нет, но есть у частников, которые в свое время сумели это приобрести.

— Но в России же нет свободного рынка для перепродажи лицензий.
— Так собственники продают не лицензии, а компании, которые этими лицензиями владеют.

— Есть разные мнения на этот счет, кто-то называет это теневым рынком. Как вы считаете, эта система нормально функционирует или все же нужно формировать открытый рынок, чтобы можно было торговать именно лицензиями?
— На самом деле рынок этот достаточно прозрачный, не сказал бы, что он теневой. И схема удобная. Главное при этом, чтобы не были нарушены условия лицензионного соглашения. Но это не значит, что мы не пытались участвовать в тендерах Роснедр. Мы пытались в прошлом году, но не успели подать все документы.

— И все-таки, какие регионы в приоритете?
— Тюменская область, Ханты-Мансийский АО и Ямал — там, где у нас есть активы. Мы сейчас ведем переговоры с несколькими инвесторами. Некоторые готовы инвестировать в более крупные месторождения, кто-то предпочитает средние и малые.

— Это в основном российские инвесторы?
— Есть и российские, и иностранные — европейцы. Из Азии никого нет.

— Кто выступал основным инвестором, когда компания зарождалась?
— Это семейный бизнес. Моя команда — это мои друзья, с которыми мы знакомы еще со студенческих лет. Я учился в Тюмени и параллельно пытался построить бизнес. Это было в 1991—1993 годах.

— И когда вы заработали свой первый миллион?
— Заработать миллион и построить бизнес — это разные вещи.

— Хорошо. Тогда что за бизнес вы начали тогда?
— В 1991 году, когда развалился Советский Союз, я зарегистрировал фирму и начал заниматься поставками оборудования в Россию из Азербайджана. В России тогда это оборудование не производилось, а спрос со стороны нефтяных компаний был.

— Сейчас продолжаете работать в Азербайджане?
— У нас там есть представительство. Мы будем активно развивать это направление.

— Как вы решились на покупку активов у «Газпром нефти»?
— Мы в этот поезд запрыгивали, когда он уже был на полном ходу. Мы были последними участниками, которые подали заявки на тендер. Нас долго оценивали, изучали, насколько мы серьезный участник. Сочли серьезными — мы уже десять лет работаем почти со всеми нефтяными компаниями в России, у нас есть определенная репутация.

— Почему именно на эти предприятия вы претендовали?
— Мы и до покупки этих активов очень хорошо эти компании знали, представляли себе их возможности. Наше предприятие производило и продавало им оборудование.

— Серьезная конкуренция была?
— Бойня была активная. Все хотели купить. Из крупных компаний, например, пришлось побороться с Schlumberger, Nabors, ССК, БКЕ и другими. Но с конкурентами мы не общались. Опасно в такое время поддерживать какие-то дружеские отношения. Вдруг кто-нибудь обмолвится, какую цену предлагает. И тебе понятно, что честно же не скажет, и ломай потом голову: он сказал больше реальной цены или меньше. Все это сильно мешает.

— Сейчас чувствуете давление со стороны конкурентов?
— У иностранцев, конечно, передовые технологии, в этом им нужно отдать должное. С их стороны нередко применяется стратегия опускания цен, чтобы задавить местных игроков. Но сейчас добыча в стране растет, и есть планы по поддержанию ее на высоком уровне, а значит, сервис будет все больше востребован. И в любом случае есть нехватка хорошего сервиса. Нельзя сказать, что на рынок можно просто войти, но локтями тут никто не толкается. К тому же на таком рынке особенно жестко не поконфликтуешь — так или иначе приходится прибегать к услугам своего конкурента. Например, иногда проще и дешевле взять буровую в аренду, чем тащить свою за тридевять земель.

— Какова стратегия развития компания Ru-Energy Group? Вы создаете довольно сильного игрока на рынке, и что потом? IPO? Продадите компанию или ее долю?
— Нет, это семейный бизнес, и его продажа в наши планы не входит. Мы хотим построить вертикально интегрированную компанию. Сейчас уйдем в добычу, если экономически будет выгодно, добавим еще и переработку. Уверен, что через пять лет мы будем работать на зарубежных рынках, станем международной компанией. У нас, кстати, производственный бизнес в свое время хотела купить компания Cameron, мы не продали.

— Вы говорите, что это семейный бизнес. Это значит, что все акции распределены между членами вашей команды?
— Да.

— А сами вы как-то диверсифицируете вложения или все здесь?
— Нет, Ru-Energy — мой единственный актив.

— Говорят, если хочешь потерять друга или испортить отношения с родственником — начни с ним бизнес. Вы с этим согласны?
— Это, возможно, справедливо в случае с дальними родственниками (смеется). У меня был в жизни случай, когда я оплатил долги своего дальнего родственника и очень сильно на этом прогорел. С братом (Джавид Бабаев — первый вице-президент Ru-Energy Group. — РБК daily) никаких конфликтов нет. У нас четко выстроена иерархия.

— Вот вы заговорили о переработке. Вас не смущает рост цен на бензин и попытки государства его так или иначе контролировать?
— Рост цен на топливо я воспринимаю как неизбежность. Я, проезжая мимо заправки, можно сказать, даже радуюсь, понимая, что 20—30 коп., на которые повышается цена, это не так значительно для потребителя, но для нефтяной компании это означает увеличение маржи. А значит, нефтяники смогут запланировать увеличение инвестиций в бурение и другие сервисные работы.

Ru-Energy Group в течение 2011 году приобрела у «Газпром нефти» четыре актива: Сервисную буровую компанию, Сервисную транспортную компанию, «Ямалсервисцентр» и «КРС-Сервис». Еще одна компания — «Мегион-Сервис» была приобретена группой у «Славнефти», сделка была закрыта осенью 2011 года. По состоянию на 31 декабря прошлого года 100% акций ОАО «Завод «Нефтепроммаш» принадлежало Азаду Бабаеву.