Александр Романихин: импортозамещение надо избавить от чиновников из агентств и фондов

Москва. Агентство нефтегазовой информации уделяло внимание обеспечению топливно–энергетического комплекса отечественным оборудованием задолго до санкций. Более десяти лет процесс импортозамещения курировал Минпромторг, деятельность которого неоднократно подвергалась критике. По информации АНГИ сегодня происходит переформатирование работы по импортозамещению в ТЭК. Создан Центр импортозамещения в ТЭК при Агентстве по технологическому развитию Минпромторга и Центр компетенций технологического развития ТЭК при Российском энергетическом агентстве Минэнерго.

Поможет ли создание таких структур ускорить импортозамещение в ТЭК? Об этом главный  редактор Агентства нефтегазовой информации Рим Арсланов поговорил с председателем рейтингового агентства поставщиков ТЭК (ТЭК–Рейтинг)  Александром Романихиным, который более 20 лет руководил Союзом производителей нефтегазового оборудования. Запись разговора приводится ниже.

– Александр Владимирович, последнее время возрастает роль двух агентств – при Минпромторге и Минэнерго соответственно. Связываете ли вы с этим какие–то положительные перемены?

 – Нужно уточнить, что возрастает так называемый «аппаратный вес», а нужно, чтобы возрастал авторитет у компаний ТЭК и промышленных предприятий. В СССР, когда мы приходили в Минхиммаш (министерство химического и нефтегазового машиностроения, прим. ред.)  за деньгами на НИОКР, то чиновники технического и отраслевого управлений читали нам лекции, настолько хорошо владели вопросом. Сегодня все иначе. Первый заместитель промышленного министра попал в аппарат прямо со студенческой скамьи, да еще и с гуманитарным образованием. Такой не то, что лекцию прочитать, но и понять не сможет, о чем говорит генеральный конструктор или директор. Он не имеет базовых инженерных знаний.

Много лет в экспертном совете ФРП (Фонд развития промышленности, прим. ред)  не было ни нефтяников, ни газовиков, ни угольщиков, ни электроэнергетиков, ни машиностроителей ––  там собрали финансистов. Но именно этот совет  решал кому дать денег, а кто подождет. Нормально ли это?

– Получается, что вы отрицаете роль чиновников в промышленности?

 – Роль, конечно, они играют, но вопрос в том какую роль. На мой взгляд, отрицательную. Давайте посмотрим, в каких странах есть промышленные министерства. В большинстве промышленно развитых стран, таких как США, Германия, Франция, Великобритания –– нет подобного. Их роль выполняют добровольные объединения предприятий.

Но там, где такие министерства есть –– везде во главе специалисты.  И успехи налицо. Например, Иран успешно  производит турбины, автомобили и даже катализаторы для нашего СИБУРа. Кто руководит Минпромторгом в Иране? Выпускник Калифорнийского политехнического университета. Министр промышленности Китая окончил Горно-металлургический институт и прошел все карьерные ступени. Начинал карьеру с рабочего в Харбине, потом трудился инженером, главным инженером,  директором. Потом перевели в объединение … В общем, все как в СССР.

– А что в Северной Корее?

 – Там вообще скопирована система министерств Советского Союза:  Минуглепром, Миннефтепром, Минэлектронпром, Минчермет, Минлегпром, Минхимпром и так далее. Понятно, что африканист или японист ни в одной из перечисленных стран не работали бы в промышленном министерстве даже переводчиком. Переводить надо тоже понимая предмет. Они бы работали в МИДе, а не курировали бы производство нефтяного оборудования.

– Ваше отношение к Российскому энергетическому агентству, на которое сегодня возлагают надежды?

 – Опять вопрос –– кто возлагает? Сургутнефтегаз? Роснефть? Кузбассразрезуголь? Это все чиновные игры, которые в нынешних условиях надо прекращать. Сколько лет возлагали на РЭА надежды. Агентство нефтегазовой информации много лет назад писало о ситуации в РЭА. Именно они тогда «курировали импортозамещение» в тандеме с Минпромторгом и создавали  печально знаменитую АИС «Импортозамещение», на которую были выделены бюджетные деньги.

– Да, тогда мы обсуждали и Агентство по технологическому развитию…

 – Его курирует африканист –– первый заместитель промышленного министра. Не думаю, что это будет поддержкой для промышленных предприятий.

– Какой выход?

– Отдать все заказчикам.

– Что значит «все отдать» и как практически это сделать?

– Все. Не мешать им работать. Они сами должны решать вопросы с импортозамещением. Там специалисты на порядок лучше знают как ТЭК, так и машиностроение, нежели сотрудники всяких агентств и фондов. Вот пусть сами заказчики и решают кто достоин государственной поддержки.

– Практически это будет решать какая-то отраслевая ассоциация, союз, некоммерческое партнерство? Как это организационно можно оформить?

– Не нужны никакие юридические лица. Туда опять проникнет всякий балласт, озабоченный не делом, а собственным аппаратным выживанием. Опять бюджеты, офисы, ремонты, транспорт, мебель, секретари, водители, утверждение структур и все такое. Не надо ничего обюрокрачивать. Крупнейшие участники рынка должны подписать соглашение о простом товариществе без создания юридического лица. Иногда это называют консорциумом. Должен быть совет из специалистов крупнейших компаний.

– В нефтегазовой отрасли, угольной промышленности и электроэнергетике должны быть разные советы?

– Безусловно. Порядка двух десятков компаний в каждом совете вполне достаточно. Мы с вами их знаем в нефтегазе, такие есть в угольной отрасли и электроэнергетике. С другой стороны, нужно сформировать совет из крупнейших производителей. Именно производителей, подчеркиваю, то есть предприятий, имеющих свое производство, конструкторское бюро, как принято говорить «калькодержателей». И среди них надо просто распределять объемы, чтобы сохранить предприятия.

– Что значит «распределять»? Вы против тендеров и конкуренции?

– Именно распределять. Нам нужно ехать, а не шашечки. Главная задача –– сохранить производства. Как мы видим без всяких тендеров предприятия в 90–е как–то работали, а в новом веке почему–то начали исчезать…

– Да, только в буровом  машиностроении ушли с рынка Волгоградский, Кунгурский, Тюменский, Ишимбайский заводы…

– Обанкрочен флагман угольного машиностроения – Юргинский завод. В 90–х, когда мы организовывали в Госдуме парламентские слушания  по угольному машиностроению, завод был полон планов. Как можно было допустить его банкротство –– ума не приложу.

– Более того, под банкротством по настоящее время и Мотовилихинские заводы, что не может не удивлять. Вообще с предприятиями оборонно–промышленного комплекса много чего происходит непонятного. Похоже, что шумное открытие в Санкт–Петербурге ЧВК Вагнер Центра, который занимается освоением современного вооружения –– попытка поиска альтернативы. 

– Вы хорошо помните, как в 90–х Газпром самостоятельно организовал производство газоперекачивающих агрегатов, корпорация Роснефтегаз – фонтанной арматуры, ЛУКОЙЛ –– цементировочных агрегатов и буровых насосов. В сжатые сроки предприятия ВПК освоили всю номенклатуру Азербайджана и Украины. И все это без госбюджета. А последние 15 лет  вбухивают десятки миллиардов бюджетных денег и ничего. И никто не отвечает за это, как будто так и надо. Знаете, сколько влили в станкомпром, например… И где у нас станкомпром?

– То есть бюджет надо передать самим компаниям и пусть сами решают, что делать? Но заводов гораздо больше. Объединению компаний –заказчиков необходим партнер. Кто будет выступать партнером со стороны производителей промышленной продукции, оборудования для ТЭК?

– Производителей, безусловно, побольше, но центрами кристаллизации также могут выступить крупнейшие компании. Большинство таких компаний представлено в  рейтингах поставщиков ТЭК. Помимо трубных и кабельных компаний, для нефтегаза можно упомянуть ГМС, Борец,  Челябинский компрессорный завод, Волгогранефтемаш, Уралтехнострой, Димитровградхиммаш, Пензхиммаш, Уралмаш, Уралхиммаш, Уралтехнострой и другие. Для электроэнергетики:  Невский завод, Уральский турбинный завод, Силовые машины и другие крупные компании отечественного энергомаша. Для угольной промышленности: ОМГ СДМ, Анжерский машиностроительный завод, Сиб-Дамель, Уральский завод спецтехники, УЗТМ-Картэкс, Сибэлектро, Спасатель, УЗКЛ, Горный инструмент и другие выжившие предприятия угольного машиностроения.
Сейчас не до конкуренции –– всем надо думать, как не допустить развала существующих производств.

В качестве примера сотрудничества можно вспомнить опыт согласования интересов крупнейшими  трубными компаниями в начале 2000-х. Несмотря на то, что они были конкурентами, производили одинаковую номенклатуру, трубники понимали, что у них есть общие интересы. В частности, благодаря координации усилий, ОМК, ТМК, ЧТПЗ (на тот момент группа существовала) трем крупнейшим участникам рынка удалось прекратить экспансию украинских труб.

– Управлять консорциумом кто будет?

– Функции управляющей компании можно передать одному из крупных участников рынка и все. Они соберут профи, которые быстро сформулируют, что, а главное –– как надо делать. Лучше  самих заказчиков никто с заводами работать не сможет, ни африканист, ни даже японист. 

– А если от производителей будет Ростех, например, а от заказчиков –– Роснефть?

– Во–первых, обсуждаемые нами два важнейших предприятия (Юрга и Мотовилиха, прим. ред.) входят в эту корпорацию. Во–вторых, между Ростехнологиями и Транснефтью 18 мая 2009 года торжественно было подписано соглашение. Предметом сотрудничества было разработка и производство импортозамещающего оборудования, в частности, шиберных задвижек и магистральных нефтяных насосов. Прошло 12 лет, но о результатах соглашения что–то не слышно. Когда Ростехнологии передали институт Нефтегазавтоматика, то его  громко назвали Центром нефтегазовых технологий. Если раньше был институт как институт, то теперь снесли забор, появилась букмекерская контора, продажа кур, мебели и все такое, не имеющее отношение к нефтегазовым технологиям.

– Да, ваше скептическое отношение к госкорпорациям понятно. Ожидали, мягко скажем,  большего. Но смогут ли заказчики работать с подрядчиками без министерств, фондов и агентств? Не будет ли конфликта интересов?

– Нет не только никакого конфликта интересов, но есть общие проблемы. Например, цены на металл. Сколько  об этого говорят, но повлиять на металлургов никто не может. Предпосылок для решения этой важнейшей проблемы, которая тормозит нашу экономику,  куда больше, если заказчики и производители будут совместно работать.

– Кто может инициировать создание таких объединений?

– Cмотря где, в какой отрасли?

– Например, в нефтегазовой.

– Александр Дюков. Он уже пошел по этому пути, создав ИНТИ, но эта структура, о которой  дважды говорил Президент, заточена под стандартизацию. Мы говорим о другом –– отраслевом заказе, его распределении по предприятиям, господдержке, межотраслевых переговорах. Такие задачи перед ИНТИ не ставят. Дай Бог, чтобы ИНТИ удалось ликвидировать Интергазсерт, который в нынешних условиях выглядит как издевательство над здравым смыслом.

– Да, хорошо, что вы вспомнили Интергазсерт. Сколько лет нефтегазовые компании не могут договориться, чтобы выработать единые правила допуска на рынок, единые закупочные процедуры, требования к поставщикам, даже единый классификатор МТО не могут согласовать. Насколько реально их неформальное объединение?

– У них выхода нет. Любой здравомыслящий человек понимает, что не будет, как раньше, когда можно было выбирать между немецким, американским и японским. Если обанкротят наши заводы, то покупать придется в Китае по тем ценам, которые запрашивает поставщик из Поднебесной. Нужно ли это нефтегазовым компаниям? Вопрос риторический.

И это будут не факультативные союзы и ассоциации, которые тлели долгие годы и на которые никто не обращал внимания, нет, это будет совместная работа крупных участников рынка над новыми вызовами.

– Вы регулярно проводите опросы крупнейших компаний ТЭК. Где хуже всего ситуация с импортозамещением?

– Хуже всего в угольной промышленности. Там много американского, польского, другого европейского, японского. Да и в нефтегазе много импортного.  Мне сложно понять, как они собираются обслуживать  всю эту технику…

– Наладить в России  производство запчастей и комплектующих.

– Тоже проблема несогласованности заказчиков. Они импортировали настолько разнородное оборудование, что налаживать производство запчастей машиностроителям невыгодно. Такое впечатление, что они до последнего момента не верили, что «перекроют кислород» и придется работать с российскими заводами. Иначе сложно объяснить, что никто из компаний ТЭК не договорился о ввозе однородного оборудования, чтобы была элементарная унификация.

– Вы видите попытки что–то поменять?

– Конечно видим, но пока пытаются что–то сделать через министерства, агентства, фонды. Более того, есть попытки выстроить потемкинские деревни, подменить решение проблемы красивой презентацией, внедрить новые обязательные «бумажки», которые  мешают работать, тормозят бизнес компаний. Но несмотря на все попытки чиновников удержаться, «пена» должна уйти, аппаратные люди уступят место специалистам компаний с производственным опытом и инженерными знаниями. Когда штиль, то стоять у штурвала может любой, а когда шторм, то ситуация меняется. Да и не будут в условиях шторма дилетанты особо рваться к штурвалу. В сложной ситуации приходят профессионалы. Даже если они неудобны и не «свои». Не случайно в сложной ситуации пригласили встать у штурвала Юрия Маслюкова.

– Это время необычайного  роста производства с ностальгией вспоминают многие промышленники…

– На моих глазах происходило вымывание из аппарата профессионалов. Сегодня надежда на компании, на их здравый смысл, стремление сохранить бизнес, инстинкт самосохранения, если хотите.  У компаний огромный кадровый потенциал, поэтому надо садиться за общий стол и начинать совместную работу.