Николай Байбаков: От плана Сталина у меня волосы встали дыбом

Нижневартовск. Инициаторами введения в стране Дня работников нефтяной и газовой промышленности считаются нефтяник Николай Байбаков, геологи Юрий Эрвье и Дмитрий Наливкин, а также председатель Президиума Верховного Совета СССР Анастас Микоян, поставивший свою подпись под лаконичным текстом указа об учреждении праздника в 1965 году. Однако этим знаковым по сей день событиям предшествовала 20-летняя история тяжелого труда, когда нефтяники умудрились поднять отрасль в непростое послевоенное время и привести Советский Союз к золотому периоду – большой нефти Западной Сибири. Важную роль в этом сыграл народный комиссар нефтяной промышленности, министр нефтяной промышленности СССР, а позже заместитель председателя Совета Министров СССР и председатель Госплана СССР Николай Байбаков.

Пятилетка – это море нефти

Из предвыборной речи кандидата в депутаты Верховного Совета СССР Иосифа Сталина 9 февраля 1946 года: «Партия намерена организовать новый мощный подъем народного хозяйства, который дал бы нам возможность поднять уровень нашей промышленности, например, втрое по сравнению с довоенным уровнем. Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 млн тонн чугуна, до 500 млн тонн угля, до 60 млн тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это можно сделать. И мы должны это сделать». 

Для народного комиссара нефтяной промышленности СССР Николая Константиновича Байбакова это означало, что к 1960 году вверенная ему отрасль должна выйти на уровень добычи 60 миллионов тонн нефти. Эта задача казалась неподъемной для тех послевоенных лет. «Когда я услышал цифру, — позже вспоминал Николай Константинович, — у меня волосы встали дыбом. До войны мы добывали 33 миллиона тонн нефти в год, чему предшествовали десятилетия развития нефтяных промыслов. Теперь же страна, обессиленная грандиозной битвой с фашизмом и потерявшая в ней многие миллионы жизней, должна была в кратчайшие сроки не только возродить разрушенные промышленные и сельскохозяйственные районы, но и довести добычу нефти с 19 до 60 миллионов тонн. Иначе говоря, за короткий срок дать почти вдвое больше, чем до войны».

На другой день нарком позвонил Лаврентию Берии — заместителю председателя Совета народных комиссаров, курирующему топливные отрасли, чтобы узнать, кто дал Сталину такие цифры, есть ли какие-то расчеты. Но тот ответил, что это Байбакова не касается, его задача «думать и делать, чтобы эти 60 млн были».

Байбаков понимал, для резкого увеличения добычи нефти, на котором настаивало руководство страны, была необходима новая сырьевая база. И она появилась. В те годы Николай Константинович занимался развитием Урало-Поволжья, как тогда говорили, «Второго Баку». Громадная территория. В современных обозначениях — Татарская, Башкирская, Удмуртская республики, Саратовская, Оренбургская, Самарская, Волгоградская, Пермская области, а также частично земли Ульяновской и Свердловской областей. Схематично гигантский четырехугольник: Киров — Пермь — Оренбург — Саратов, площадью около 700 тысяч квадратных километров. Новая нефтяная база осваивалась с невиданной эффективностью, что было особенно важно для разоренной послевоенной страны.

Именно благодаря рисковым решениям Байбакова реальность превзошла все самые смелые ожидания. Уже в 1955 году советские нефтяники не только выполнили, но и перевыполнили наказ вождя. СССР добывал уже порядка 71 миллиона тонн! И было ясно, что это только начало…

Судьбоносная встреча

Мало кто знает, что 1946 год отметился в истории нефтегазовой отрасли еще одной судьбоносной встречей. Нарком Байбаков — депутат от солнечного Азербайджана - в феврале приехал в родной Баку, чтобы встретиться со своими избирателями в преддверии первых послевоенных выборов в Верховный Совет СССР.

Шамхорский дом культуры был заполнен до отказа. Выступали рабочие, колхозники. Председательствующий предоставил слово ученику 10 класса. Смущаясь от такой большой аудитории, худой черноволосый паренек говорил сначала сбивчиво. Рассказывал об учебе, о том, что собирается поступать после школы в нефтяной институт. Постепенно освоившись, заговорил более уверенно, энергично. Обратился к кандидату в депутаты с просьбой решить два вопроса: заасфальтировать дорогу к школе и провести электричество. «Наказы твои исполню, — пообещал Байбаков, — а специальность ты выбрал хорошую. Если нужна будет моя помощь — обязательно помогу».

И вот 1954 год. Разбирая утреннюю почту, министр Байбаков увидел телеграмму из Баку: «Уважаемый Николай Константинович, свое обещание выполнил. Поступил и успешно окончил нефтяной институт. Дважды был на практике в Западной Сибири. Верю в перспективность этого региона. Но комиссия по распределению оставляет меня в Баку. Прошу Вас оказать содействие в получении направления на работу в Западную Сибирь. Это мне советует ваш и ныне мой руководитель профессор Михаил Владимирович Абрамович». И подпись — Фарман Салманов. Невероятно, но факт — Николай Константинович вспомнил и собрание, и черноволосого паренька. Вопрос решился моментально! Фарман был направлен на работу в трест «Запсибнефтегеология». Что и говорить, Байбаков был человеком слова…

Дорога к большой нефти

В первой половине 1960-х годов пришла и большая нефть. Легендарная плеяда отечественных геологов-первопроходцев, среди которых Юрий Эрвье, Лев Ровнин, Фарман Салманов, совершила открытия, которые потом войдут в историю как крупнейшие открытия XX столетия. Уникальные нефтяные месторождения широтного Приобья — Мегионское, Усть-Балыкское, Федоровское, Мамонтовское, легендарный Самотлор. Месторождения открыли. Но как взять сибирскую нефть? На тысячу километров — ни жилья, ни дорог. Сплошные болота… В середине 1960-х годов разгорелись бурные дискуссии. Спорили ученые, производственники, партийные деятели.

Мнения разделились. Одна группа настаивала: Сибирь осваивать надо, но постепенно, без переброски туда главных материальных и трудовых ресурсов отрасли, без перенапряжения сил. Сторонники тюменского варианта не соглашались: да, такой проект не только возможен, но и жизненно необходим! Потенциал уже обустроенных регионов не безграничен.

Конечно, как настоящий нефтяник Байбаков не мог не увлечься, не загореться Западной Сибирью. Его душа рвалась на тюменские просторы. Тем не менее Николай Константинович понимал и другое: нужно все тщательно просчитать, взвесить все «за» и «против». Поэтому он лично мотался в Сибирь, выезжал на месторождения, проводил совещания. На этих заседаниях творилось что-то невероятное: сидели часами, смотрели сотни каротажных лент и различных карт, десятки ящиков керна, спорили до хрипоты… а принимать окончательное решение Николай Константинович не спешил. «Может быть, я и дую на воду, — говорил Байбаков, — но я обязан сомневаться!»

Будучи гроссмейстером, он просчитывал ходы далеко вперед. Чтобы поднять Сибирь нужна грамотно выверенная стратегия. Провоцируя споры, Николай Константинович видел: эти дискуссии необходимы — они рождают все новые и новые решения.

Кратко суть принятой стратегии можно сформулировать так: в Тюмень выходить все-таки форсированными темпами, но с минимальными затратами. В первые годы главную нагрузку должны были взять на себя несколько уникальных месторождений. Их природные характеристики были таковы, что они обеспечивали высочайшую отдачу вложенных средств. Например, скважина на Самотлоре дает тысячу тонн нефти в сутки, а лучшие скважины в Татарии — хорошо если по 100 тонн. Эффективность вложений колоссальная, и получается, что затраты на единицу продукции не выше чем в среднем по стране. Конечно, «оптимальный» план по освоению Сибири был заведомо не оптимален по многим параметрам. Но напомним, приходилось действовать в условиях жестких ограничений.

Вперед, на Тюмень…

С нуля в тяжелейших климатических и инфраструктурных условиях создавалась мощнейшая энергетическая база. Дороги, электростанции, промыслы, города и поселки… Добыча углеводородов росла невиданными темпами. Если в 1965 году в Западной Сибири добывали 1 миллион тонн нефти, то уже всего через десять лет — 148 миллионов тонн. Начиная с первой половины 1970-х годов среднегодовые приросты составляли 20–30 миллионов тонн… Таких уровней и темпов не знала ни одна нефтяная держава. Как вспоминает в своих мемуарах Байбаков, когда только открыли нефтяные гигантские месторождения Приобья, цифры добычи прогнозировались разные, но о таком никто даже и не мечтал. Конечно, надеялись и верили: тюменские недра не подведут. Но то, что совершили люди — тысячи и тысячи строителей, буровиков, геологов, разработчиков, транспортников, — это не укладывалось ни в какие рамки. Это был настоящий трудовой подвиг! И по масштабу, и по числу вовлеченных людей, и по напряжению физических и моральных сил освоение Западной Сибири просто не с чем сравнить… Выдающийся отечественный нефтяник Валерий Грайфер однажды сказал, что тюменская эпопея после победы в Великой Отечественной войне — одно из самых значимых трудовых свершений нашего народа.

Полководцы той тюменской победы — «великолепная семерка». Великий министр нефтяной промышленности СССР Валентин Шашин, легендарный начальник Главтюменнефтегаза Виктор Муравленко, кумир газовиков и строителей — министр газовой промышленности СССР Алексей Кортунов, его преемник на этой должности и первый заместитель министра нефтяной промышленности СССР Сабит Оруджев, заместитель министра газовой промышленности, а затем первый заместитель министра строительства предприятий нефтяной и газовой промышленности СССР Юрий Баталин, первый секретарь Тюменского обкома КПСС Борис Щербина… и замыкает семерку — Николай Байбаков. В тюменской эпопее он участвовал от начала до конца… И уж точно знал, какой ценой достигался этот триумф.

Однажды много лет спустя, во время рабочей поездки по Западной Сибири, Николай Константинович неожиданно попросил остановить автобус. Дело было возле переезда через железную дорогу Тюмень — Сургут — Нижневартовск. «Мы остановились, — рассказывает ветеран освоения Западной Сибири Сергей Великопольский. — Я вышел вместе с Николаем Константиновичем, остальные остались в автобусе. Подойдя к железнодорожному полотну, он снял каракулевую шапку и низко поклонился, постоял молча, а потом произнес такие слова: «Это дорога к большой нефти — память о судьбах десятков и сотен тысяч людей. О тех, кто начинал и создавал в рекордно короткие сроки главную энергетическую базу страны. Это память о тех, кто ушел, оставив потомкам города, дороги, нефтепромыслы, заводы…».

По мотивам книги Марины Славкиной «Байбаков» (2010г.)

Фото из архива Агентства нефтегазовой информации, проекта "Место рождения: Тюменский край".