Алик Ягафаров: Геология как самостоятельная отрасль, практически прекратила свое существование

Тюмень. В советское время наша геологоразведка была лучшей в мире. Запад заметно занервничал, когда в Сибири нашли нефть, где ее, по определению, казалось бы, не могло быть… Попыток переманить на свою сторону советских геологов - не счесть. Там понимали, что в СССР работают настоящие мастера своего дела.

В преддверии Дня геолога о том, как обстоят дела с геологоразведкой в наше время, мы решили поговорить с доктором геолого-минералогических наук, заслуженным геологом РФ, профессором Тюменского индустриального университета Аликом Ягафаровым.

- Алик Каюмович, как вы считаете, в чем успех советской геологоразведки?  

- Только в людях. Масштаб таких личностей как Эрвье, Ровнин, Салманов переоценить невозможно. Это были геологи от Бога. Они недра нутром чувствовали. И выбирали правильное направление работ. Они не угадывали – они прекрасно знали геологию огромного региона. Эрвье почти четверть века возглавлял геологическую службу Тюменской области. За время его работы было открыто более 250 месторождений нефти и газа. Он создал высококвалифицированный коллектив геологоразведчиков. В те времена правительство страны видя его успехи, просто доверило ему эту работу. К его мнению прислушивались. Тогда геологоразведка была отдельной отраслью, на нее делались большие ставки.

- Сейчас много изменилось?

- Конечно, изменилось все. Геология как самостоятельная отрасль, практически прекратила свое существование. В 1991 году премьер-министр Гайдар заявил: «Такой отрасли как геология я в народном хозяйстве не знаю». Решили, что на геологию нет средств. И после этого пошло полное разрушение геологической службы и нефтяной, и природной. Я имею в виду по твердым полезным ископаемым. Перестали вести разведку в этом направлении на Полярном, об этом писал еще Анатолий Подсосов – бывший главный геолог по полезным ископаемым Главка.  Не так давно было предложение правительства РФ, чтобы нефтегазодобывающие компании, работающие на определённой территории, отчисляли 3% от прибыли на геологоразведку. Мы тогда подумали: правильное решение. Но нефтяники отказались. Иногда гос. органы сделает взыскание нефтекомпании: что же вы разведку-то не ведете? Тогда нефтяники пробурят пару скважин и говорят  - мы провели разведку. Это для проформы больше, и не имеет ничего общего с реальной работой по разведке региона…

- Почему же нефтяники так прохладно относятся к геологоразведке?

- Дело не в том, что они ее не любят. Просто для них это дополнительная нагрузка, усложнение. Ведь геологоразведка это очень дорогостоящее мероприятие.  Строительство одной скважины стоит примерно 300 млн рублей. У них утвердилось понятие - снять сливки. Идет нефть и ладно. Хотя, конечно, такая прямая логика справедлива больше к более раннему периоду. Скажем, к периоду тридцатилетней давности. Сейчас нефть добывается из 30% действующих месторождений. И что самое интересное из этих 30% добывается 70% реальной нефти, об этом говорил еще лауреат Ленинской премии Валерий Грайфер.  Где повышение нефтеотдачи пласта?  В настоящее время, насколько я знаю, проводятся довольно интенсивные работы по повышению нефтеотдачи. А ведь одно время на Самотлоре вообще прекратили работы в этом направлении. Интенсивно в этом здесь работают предприятия ЛУКОЙЛа такими методами, как гидродинамические. Но здесь возникает вопрос, который обычно никто не затрагивает: выгодно ли нам заводнение, как основной метод повышения нефтеотдачи на наших сибирских месторождениях? Метод существует с 30-х годов. Мой учитель - легендарный геолог Иван Нестеров, которого мы недавно проводили, посчитал, что за счет того, что неправильно ведется заводнение, мы потеряли 7 млрд тонн нефти. Огромная цифра.

- Можно привлечь геологоразведчиков для решения подобных задач?

- Нет. Потому что нет геологии. И потом, у геологоразведки задача одна - открыть, и дать обоснованное решение для разработки. Допустим, ранее пока геологи не разведают площадь, никаких работ не проводили, решения не принимались. В Западной Сибири пошли другим путем, по так называемой ускоренной системе ввода месторождений в разработку. То есть, если какой-то участок месторождений проявил себя, то  по нему считают промышленные запасы, извлекаемые запасы и нефтяники могут сразу запускать туда свои станки. Я этого вначале не понимал, но потом подумал, что в Западной Сибири такие огромные месторождения и что если ждать окончания геологоразведочных работ, то это будет очень долго. Поэтому считаю, что это было верное решение. Хотя сейчас открывают больше даже не месторождения, а залежи. Откроют где-то купол с запасом 1 млн тонн - и это сейчас большая удача.

- В чем суть работы геолога-испытателя на месторождениях?

- В 1966 году я начинал в экспедиции полевым геологом, затем начальником партии по испытанию скважин, позже был заместителем директора института в области испытания скважин. До полного разрушения Главтюменьгеологии. Испытание скважин в нефтяной геологии — это особая специализация.

Ни в одном вузе не было и нет курса по подготовке инженеров геологов по циклу «испытание скважин». Поэтому специалистов по этому профилю в мое время готовили на местах, в нефтегазоразведочных экспедициях. Прямо на скважинах.  Руководство Главка высоко ценило работу  испытателей. Но в тоже время об этих специалистах мало информировали общественность. Писали об испытателях лётчиках, подводниках, буровиках, а про нас как-то забывали. А ведь наша работа связана с огромным напряжением не только умственных сил, но и физических. И у нас создавались экстремальные ситуации  на скважинах. Да, люди травмировались, гибли. Скрывать здесь нечего. Это суровая действительность. За время существования Главтюменьгеологии были вначале созданы партии по испытанию скважин, а затем по нашей инициативе - самостоятельные экспедиции по испытанию скважин. Эти реформы резко повысили  качество геологоразведочных работ. Надо сказать ещё об одном моменте становления службы испытания в Главке. В управлении был создан отдел по испытанию скважин. Начальником отдела стал геолог – испытатель Сторожев Анатолий Дмитриевич, будущий Лауреат Ленинской премии.  Крупнейший специалист в области испытания скважин Федорцов Виктор Кузьмич со своими соратниками Пешковым, Нестеровым Клевцуром, Шугаевым, Ягафаровым создал Научную Сибирскую школу испытания скважин.

- Что входило в работу испытателя скважин?  

- Кто такой испытатель скважин? Это специалист, который может точно определить, что это за тип залежи, и оценить характер притока. Если в двух словах говорить о процессе, то буровики бурят скважину, геофизики проводят каротаж и выделяют перспективные пласты, на нефть и газ: - «…да это возможно нефть». Затем приходят геологи-испытатели – это венец геологоразведочных работ. Только геолог- испытатель может конкретно дать заключение о промышленной значимости залежи. Это сложный процесс получения достоверных данных о характере притока из пласта. Если он ошибся то - направление геологических исследований может пойти по другому пути. Результаты испытания подтверждает данных геофизики. Если геофизик сказал: «нефть», геолог испытал – получил нефть. Это хорошо. Но бывает и так, что геофизики писали: «водоносный пласт», а мы получали фонтан нефти. Сейчас в хорошем понимании нет геологов-испытателей… Мы испытывали различные категории скважин. Впервые испытали скважину с аномально высоким пластовым давлением на Уренгойском месторождении  -  я, Федорцов и Шлеин. Мы, геологи-испытатели,  руководили пробной эксплуатацией месторождений – Салымского ( Пешков, Сторожев, Нестеров. Стасюк), Русского – я,  Стасюк, Киргинцев,  Тевризского -  я и Клещенко. Но эта специализация с разрушением геологической службы ликвидирована.

 - А как сейчас устанавливают промышленную значимость залежи?

- Да никак! Ранее существовала методика определения промышленного значения дебитов скважин. Сейчас этого нет.  Пробурят одну скважину - геофизики дают информацию в разрезе, приезжают освоенцы, вызывают приток и запускают скважину в эксплуатацию. Если не устраивает дебит. то проводят гидавлический разрыв пласта. А в некоторых случаях сразу проводят разрыв пласта. Это бездумная система… По заданию Ивана Нестерова я и Шлеин несколько раз выезжали в район Уренгоя, чтобы мы оценили результаты испытаний пластов. Качество испытания не выдерживает совершенно никакой критики, по сравнению с советским временем. Мы дали отрицательный отзыв на результаты испытаний. Было выявлено столько недостатков при испытании и исследования скважин. Не просто при проведении гидродинамических методов исследования, а и геофизических методов - совместно. Это, разумеется, не значит, что нужно вернуться к старому - и делать все как было во времена СССР. Нужно создать новую систему, где геологоразведка занимала бы достойное место.

- Сейчас много говорят о том, что современные выпускники не соответствуют требованиям нефтегазодобывающей отрасли? Вы согласны с этим?

- Это справедливо не только в применении к нефтегазодобывающей отрасли. Современное образование, в принципе выпускает слабых специалистов. Я могу заявить об этом со знанием дела. Я много лет преподаю в университете.  Система, которая выпускает бакалавров и магистрантов, в принципе намного слабее той школы образования, которая была в Советском Союзе. Тогда образование было фундаментальным, основано на реальных потребностях времени. Хотя схема была довольно проста. Школа – техникум – вуз – место работы. Тогда содержательная часть образования была очень сильной. Ту сильнейшую систему образования погубило преклонение перед Западом. Решили построить образование по их образу и подобию - теперь пожинаем плоды. По своему опыту могу сказать, что потеряно не только образование как таковое, что самое печальное - уничтожена наука, без которой мало что возможно. В университете  ликвидированы многие кафедры в угоду «реформирования высшего образования» по западному образцу. Как в таких условиях  можно готовить грамотных специалистов? Ведь студенты, практически, получают  отрывочные сведения о нефтегазовой геологии.

 - Какой выход из этой ситуации?

- Нужно изменить подход к подготовке специалистов. Осознать проблему. Изменения должны происходить на правительственном уровне. Только так можно выстроить качественную систему образования. Не вернуть старую, а выстроить новую, с учетом происходящего. Грамотные специалисты - залог процветания любого государства. Люди - главная ценность любой державы. Нет высокообразованных специалистов - это крах любой нации! России сейчас очень нужны профессионалы в своем деле. которые бы понимали суть происходящего. Ведь многие проблемы сегодня просто игнорируются… Вы знаете сколько скважин пробурено на территории Западной Сибири? Не счесть!  Многие еще с 60-х годов. Мы неоднократно говорили о том, что с ними нужно работать. Еще 5-10 лет и зацементировавший колонны раствор начнет рассыпаться, а это может быть чревато экологическими катастрофами. Грамотные специалисты давно оценили бы ситуацию… Тогда была бы вероятность быть услышанным. Но наш университет перестал готовить специалистов по ремонту скважин. Даже ликвидировали эту многоуспешную кафедру. Вот так.