Разведчик недр: Владимир Путин поработал с Ангелой Меркель

Вчера президент России Владимир Путин, встретившись в Дрездене с канцлером Германии Ангелой Меркель, заявил специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ, что "Газпром" отказался от иностранных участников в разработке Штокмановского месторождения потому, что всех их активов не хватило бы на то, чтобы обеспечить те доли в проекте, которых они добивались.
Примерно за час до приезда Владимира Путина в музей "Зеленые своды", где должны были состояться его переговоры с Ангелой Меркель, в центре Дрездена стали появляться люди со свернутыми в рулоны плакатами. Я попросил мужчину, державшего в руках рулон, развернуть его. Он, с сомнением посмотрев на меня, сделал это (он, конечно, с одной стороны, совершенно не доверял мне, но с другой – ему очень хотелось развернуть). В рулоне, раскатившемся метра на четыре в длину, содержалась просьба к господину Путину вернуть пропавшего в 1984 году сына мужчины, который держал рулон, ставший плакатом. Эта беда случилась в Дрездене. Я спросил, при чем тут господин Путин.
– Это было в 1984 году,– вздохнул мужчина.– Господин Путин в это время работал в советской разведке и жил в Дрездене.
– Вы предполагаете, что он был причастен к этому похищению? – негромко спросил я.
– Все остальные версии мы уже отработали,– еще тише ответил мне мужчина.
Когда господин Путин подъехал к музею, мужчина снова развернул свой плакат. Рядом с ним сразу появился еще один, поменьше: "Убийца!". Юноша, державший плакат, очень громко (так, что президент России не мог не услышать) озвучивал содержание плаката.
Владимир Путин вместе с Ангелой Меркель тем временем зашел в музей. За полчаса до этого госпожа Меркель проверила содержимое "Зеленых сводов". (В музее выставлено, кажется, все золото, а также алмазы и бриллианты рейха. После этого она стояла в небольшом холле, ломая пальцы рук и невпопад отвечая на вопросы пресс-секретаря и своего помощника, стоявших рядом. Его поза поражала. Именно это называется "превратиться в слух".)
Если не ошибаюсь, госпожа федеральный канцлер сильно волновалась.
Вместе с господином Путиным она прошла по экспозиции (вернее, пробежалась). Они остановились в четвертом зале, самом богатом из тех, что мы прошли. Я удивился, что им было накрыто прямо в центре зала, задрапированного в красное. На столе стояли фрукты, печенье, лежали приборы для закусок и горячего. Вряд ли президент России закусывал когда-нибудь в настолько музейной обстановке.
В переговорах принимали участие человек по пять с каждой стороны. Когда они уже начались, к закрытым дверям подошел высокий усатый человек и даже, по-моему, приложил ухо к двери. Это был президент фирмы Siemens. Его попросили отойти, показав на бадж, который висел у него на груди. С таким уровнем допуска ему вообще нечего было здесь делать. Тогда он, послушно отойдя в угол, снял бадж и, к моему удивлению, решил попробовать вообще без него. Это было неглупо: у господ Путина и Меркель тоже ведь не было никаких баджей. Но его, конечно, хорошо запомнили. Расстроенный, директор Siemens вышел на свежий воздух, а потом, увидев, что журналисты стоят на втором этаже, легко, как молодой, поднялся туда. Мысль о том, что у него сейчас возьмут интервью сразу несколько человек, придала президенту Siemens, очевидно, много сил.
Здесь, на втором этаже, журналисты были уже, впрочем, разобраны. Гендиректор "Лентрансгаза" и президент футбольного клуба "Зенит" Сергей Фурсенко в отсутствие главы "Газпрома" Алексея Миллера, не приехавшего в Дрезден, рассказывал о том, зачем "Газпром" дает несколько десятков миллионов евро на поддержку оказавшегося в беде немецкого клуба "Шальке-04".
– "Шальке-04",– говорил он,– это же наиболее почитаемая среди болельщиков, которые работают в энергетической сфере, компания.
– Команда,– поправляли его.
– Да, команда,– соглашался он.
На самом деле господин Фурсенко всего-навсего хотел сказать, что болельщики "Шальке-04" работают шахтерами.
Я спросил, действительно ли бывший канцлер Германии господин Шредер был автором этой идеи (накануне он признался в интервью одному телеканалу, что позвонил господину Миллеру с таким предложением).
– Нет, мы сами,– не очень уверенно ответил господин Фурсенко.– Коллективный разум. Мы же одной крови. Мы газовики, они шахтеры... Я 24 часа стою у штурвала своего предприятия, я эксплуатационщик, правда... А они – добытчики.
Судя по тому, какого рода сделку заключил "Газпром" с "Шальке-04" (на футболках игроков будет логотип "Газпрома"), господин Фурсенко и дальше станет заниматься профильным бизнесом: он будет эксплуатировать чужую добычу (очков и секунд). Команда будет получать деньги в зависимости от того, какой будет эта добыча. Тут же действия "Газпрома", но уже в другой истории, комментировал по мере своих скромных сил пресс-секретарь господина Миллера Сергей Куприянов. Всех интересовало, почему "Газпром" отказался от иностранных партнеров в разработке Штокмановского месторождения.
– Ну, их предложения оказались значительно ниже того, за что сейчас вообще покупается баррель нефти... то есть кубометры газа...– пожимал плечами господин Куприянов.– Вы хоть представляете, сколько там газа! Что бы они нам ни предлагали, невозможно для таких объемов дать хорошие предложения!
– Партнеры ваши, видимо, в шоке?
– В шоке? – переспросил он. – Ну это же бизнес! Они говорят, что обо всех новостях узнают из прессы? Ну так они и о том, что попали в короткий лист претендентов на Штокман, тоже узнали из прессы.
Господин Куприянов хотел сказать, что из прессы можно узнать не только плохие, но и хорошие новости.
– Это решение окончательное? – спросил я.
После некоторой паузы, оглянувшись на нескольких журналистов мировых информационных агентств, обступивших его, господин Куприянов не спеша сказал:
– Конечно, окончательное.
При этом смотрел он на них так снисходительно, что оставлял мне возможность для более смелых предположений.
Он сам их делал уже через несколько минут. Так, Сергей Куприянов заявил:
– Мы и не говорим, что мы будем одни на этом месторождении. "Газпром" будет работать с иностранными партнерами на сервисных контрактах, то есть мы будем расплачиваться с ними долларами, а не долями в месторождении.
Вопрос только, будут ли после этого работать с "Газпромом" иностранные компании.
Потом Сергей Куприянов пояснил, что подавляющая часть первой фазы разработки месторождения пойдет в Европу по Северо-Европейскому газопроводу, а сжиженный газ, возможно, будет поступать и в США.
Господин Куприянов отверг предположения в том, что "Газпром" не справится со Штокмановским месторождением имеющимися у него финансами.
– А наши партнеры (он забыл добавить – "бывшие".– А. К.) разве свои финансы собирались тратить? Они тоже у банков собирались брать.
На вопрос, что сейчас происходит на месторождении, господин Куприянов ответил, что все очень оптимистично:
– Стоит платформа, бурится седьмая разведывательная скважина, неплохие притоки там были... Ну да, это пока только разведка... Но без нее мы же дальше не пойдем.
Сергей Куприянов должен был убедить журналистов, что решение "Газпрома" не делиться ни с кем тем, что он имеет, далось российскому газовому концерну с той же легкостью, с какой господин Куприянов сейчас об этом рассказывал. Впрочем, все указывало на то, что у "Газпрома" и правда не было никаких проблем с этим решением – просто потому, что не его руководство это решение принимало.
Тот, кто на самом деле это делал, пришел на пресс-конференцию вместе с фрау Меркель в хорошем, казалось, расположении духа – но не таком, по-моему, хорошем, в каком обычно он бывает после встреч с ней. Она показалась мне тем более сосредоточенной и... хотелось написать – "молчаливой", но нет: говорила она в этот вечер много.
Госпожа Меркель заявила, что ее потрясло убийство российской журналистки Анны Политковской.
– Свобода тех, кто делает репортажи,– произнесла она,– является важнейшим достижением демократии, и российский президент обещал мне, что будет сделано все, чтобы расследовать это убийство.
Впрочем, гораздо больше фрау Меркель была потрясена "ядерными тестами" Северной Кореи.
Господин Путин попросил, чтобы ему тоже дали возможность сказать несколько слов по поводу этого убийства.
– Кто бы ни совершил это убийство,– сказал он, и было видно, что готовился к этому ответу (если не всю жизнь, то последние минут пять уж точно.– А. К.),– и какими бы мотивами ни руководствовались (то есть какими бы мотивированными они ни были?– А. К.), мы должны констатировать, что это омерзительное по своей жестокости преступление.
Он сказал, что Анна Политковская была критиком властей, но нельзя переоценивать степень ее влияния на политическую жизнь в стране: "Оно было минимальным".
– Она была известна среди журналистов, в правозащитных кругах, на Западе...– пояснил господин Путин.– Но влияния на политическую жизнь, повторяю, не имела. Ее убийство наносит гораздо больший ущерб, чем наносили ее публикации. Кто бы это ни сделал, он будет наказан.
Произнося последние слова, господин Путин, если не ошибаюсь, намекал на то, что в этом деле нельзя исключить чеченский след. Впрочем, через два часа, приехав на заседание "Санкт-Петербургского диалога", господин Путин расширил круг подозреваемых.
– Те люди, которые скрываются от российского правосудия,– произнес он,– готовы принести кого-нибудь в жертву, чтобы создать волну антироссийских настроений.
При этом, говоря, что смерть Анны Политковской наносит власти гораздо больший ущерб, чем ее жизнь, президент как будто даже оправдывался (что ему, мягко говоря, несвойственно).
После этого два лидера перешли к более, кажется, для них обоих интересной теме: решению "Газпрома" расстаться со своими иностранными союзниками по Штокмановскому месторождению.
– Германия – основной потребитель наших ресурсов,– заявил он.– Мы поставляем сюда 40 млрд кубометров газа примерно. Если мы осуществим Штокмановский проект и если часть газа, а всего это где-то 4 трлн кубометров (цифра господина Путина подросла по сравнению с цифрой господина Куприянова на 0,3 трлн кубометров.– А. К.), как и просила меня когда-то на одной из встреч госпожа канцлер (нет, он не мог отказать себе в удовольствии напомнить об этом.– А. К.), пойдет в Европу, то Германия будет получать дополнительно по 50-55 млрд кубометров газа ежегодно, дополнительно к 40 млрд! Это значит, что она превратится в крупнейшего распределителя газа в Европе!
При этих словах у госпожи Меркель и у немецких журналистов, очевидно, в глазах должен был бы, наверное, начать мерцать отблеск этого газа. Но они держали себя в руках.
Когда пресс-конференция закончилась и господин Путин вместе с госпожой Меркель шел к выходу, я крикнул, не надеясь на то, что он захочет услышать, почему все-таки "Газпром" отказался от участия иностранной компании в разработке Штокмановского месторождения? Российский президент остановился, что-то шепнул госпоже Меркель и вернулся к микрофону (видимо, не только я хотел спросить, но и он хотел ответить).
– "Газпром",– сказал он,– провел анализ предложений. Нашу компанию интересовали не привлечение инвестиций, а обмен активами. Но никто не смог предложить такой объем активов, который соответствовал бы их участию в разработке месторождения.
Господин Путин, как и сотрудники "Газпрома", не исключает привлечения этих компаний к разработке месторождения, но уже не на натуральной основе.
То есть "спасибо, вам перезвонят".